Днем Батурин смотрел, как в туманном от пыли воздухе крутятся винты вертолетов. Броневая колонна выруливала в душную степь, выстраивалась длинным размытым хвостом. Скрипели гусеницы танков, наматывая на себя песок. Колыхались на рытвинах ромбовидные бронетранспортеры. Батальоны собирались в поход на Мусакалу. И он ждал, когда появится бетеэр начальника разведки, чтобы прыгнуть на горячий борт, опуститься в чрево машины.

На бестравной утоптанной земле крутился смерч пыли, впиваясь в землю маленькой плотной головкой, поднимал к бесцветному небу шаткую дымную спираль. Медленно двигался, приближался к Батурину. Тот смотрел на смерч, оцепенев, не в силах пошевелиться, видя приближение мутного вихря. Ему казалось, в кружении пыли мечется, машет руками чья-то громадная, в чалме и накидке фигура. Смерч приблизился, встал перед ним плотно и душно. Обнял его своим жаром. Выпил единым глотком всю его жизнь и силу. Осушил, обезводил, лишив сознания и воли. Промчался дальше, оставив его стоять посреди глиняной, выжженной, изрубленной гусеницами степи.

И он стоял, понимая, что мертв, что его настигла гибель. Смотрел, как в туманном небе идут вертолеты.

Виталий Гладкий

ПЛАЦДАРМ

Повесть

1. Южный фронт

«Мерседес» тряхнуло на выбоине, и командующий группой армий «Южная Украина» генерал-полковник Фердинанд Шернер недовольно поморщился; водитель, заметив гримасу генерала, торопливо переложил руль влево и выехал на обочину, где вдоль дороги среди густо припорошенной пылью травы виднелась узкая тропинка. Машина пошла ровнее. Генерал, увидев вопрошающий взгляд адъютанта, вновь прикрыл глаза: даже здесь, в этой железной коробке, нужно скрывать свои мысли и чувства — эти свиньи из СД вездесуща. Незаметно вздохнул, кинул быстрый взгляд на зеркало заднего вида — адъютант, майор Вальтер, сидел прямо, с непроницаемо-спокойным выражением лица. Нет, этот, пожалуй, не относится к тайным осведомителям службы безопасности — чересчур многим ему обязан. Впрочем, в этом проклятом мире верить невозможно даже себе…

К железнодорожной станции подъехали в сумерках. Долгожданный эшелон с танками нового типа, которые доктор Порше, их создатель, наименовал «королевскими тиграми», прибыл совсем недавно. Завидев «мерседес» командующего в сопровождении двух бронетранспортеров, командир батальона быстро пошел навстречу.

— Господин генерал! Отдельный 503-й тяжелый танковый батальон прибыл в ваше распоряжение! Докладывает командир батальона полковник Ротенбургер.

— Отлично, полковник. — Шернер вылез из машины, прошелся, разминая затекшие ноги. — Надеюсь, в предстоящих боях вы оправдаете доверие фюрера. Хайль! — небрежно вскинул руку генерал.

— Хайль Гитлер! — рявкнул полковник.

— Не буду вам мешать. Командуйте… — Шернер медленно пошел вдоль платформ, на которых высились прикрытые брезентом громады «королевских тигров».

— Приступить к разгрузке! — приказал Ротенбургер, и рокот танковых двигателей наполнил станцию.

«Королевские тигры»… Шернер лучше, чем кто-либо иной, был осведомлен об истинной мощи этих великанов. Его старый приятель Гейнц Гудериан как-то в порыве откровенности назвал их мертворожденными: двигатель для такой махины слаб, всего шестьсот лошадиных сил, а толщина бортовой брони, как у обычного «тигра», восемьдесят миллиметров — при сравнительно небольшой скорости, плохой маневренности и проходимости отличная мишень для русской артиллерии. Впрочем, возможно, Гейнц просто брюзжал. Будем надеяться на лучшее. С нами Бог… И Шернер заторопился к своей машине.

После ужина Шернер некоторое время музицировал — Вагнер, Бах, Бетховен… Рояль был старенький, плохо настроен, но тем не менее генерал играл с воодушевлением, что раньше случалось довольно редко, только, пожалуй, в благословенные времена победоносного похода на Францию. Этот рояль чертовски напоминал ему другой, который стоял в гостиной фамильного особняка… Нет, генерал Шернер выполнит свой долг до конца! Командующий группой армий «Южная Украина» решительно захлопнул крышку рояля, поднялся и подошел к портрету Гитлера в полный рост. Шернер попытался поймать ускользающий взгляд фюрера великой Германии. Не получилось. Тяжело вздохнул: неужели все нужно будет начинать сначала? Но как бы там ни было, он будет драться за фатерлянд до конца! С этой мыслью генерал-полковник Шернер и направился в свою спальню.

Утром он проснулся с тяжелой головой. «Только мигрени не хватало!» — в раздражении помассировал затылок, потер виски какой-то патентованной шведской жидкостью с преотвратным запахом; потянулся к буфету, где стояла бутылка французского коньяка, но передумал — начинать день со спиртного было не в привычках генерала.

В штабе его уже ожидали с нетерпением. Майор Вальтер, как всегда подтянутый и чересчур официальный в присутствии подчиненных генерала, протянул Шернеру пакет, весь оклеенный сургучными печатями. На ходу вскрыв его, генерал пробежал первые строки бумаги с грифом «Совершенно секретно». И остановился, словно наткнулся на непреодолимую преграду возле входа в свой кабинет.

— Почему… почему не разбудили? — с глухой яростью спросил генерал, посмотрев на сопроводительный лист с пометками ОКВ. — Почему, я вас спрашиваю?! — неожиданно подскочил к начальнику штаба.

Тот побледнел, метнул уничтожающий взгляд в сторону адъютанта командующего, но так ничего и на ответил — выражение лица Шернера поразило его; впервые за несколько лет совместной службы он увидел, что обычно слегка медлительное спокойствие а уравновешенность генерала в этот миг ему изменили.

Не ожидая объяснений, генерал резко повернулся и исчез за дверью кабинета.

Примерно через полчаса Шернер вызвал к себе начальника штаба. Когда тот вошел, генерал с совершенно разбитым видом сидел в кресле, уставившись в окно, где за чисто отмытыми стеклами ярко голубело июльское небо. Некоторое время Шернер был безмолвен; затем, не поворачиваясь к начальнику штаба, тихо проскрипел:

— Дайте… закурить…

Начальник штаба опешил — командующий никогда не курил, по крайней мере на его памяти; с трудом сдерживая неприятную дрожь в руках, он щелкнул зажигалкой.

— Вы только посмотрите, — Шернер вяло кивнул в сторону пакета, который лежал почему-то на полу. — Нет, вы только посмотрите, что они делают…

Шернер затянулся несколько раз, затем фыркнул и бросил сигарету в открытую форточку.

Начальник штаба внимательно изучал содержимое пакета.

— Ну, что вы на это скажете? — спросил Шернер.

Он вскочил, пнул кресло и забегал по кабинету.

— Я так не могу! Они забирают у меня двенадцать дивизий! Вы представляете, что это значит?! Из них шесть танковых и одну моторизованную! — Шернер брызгал слюной и трясся от злости. — Шесть танковых дивизий! Им, видите ли, нужно залатать дыры на центральном участке фронта. А то, что здесь русские готовят наступление в ближайшие недели, может быть, дни, это их не волнует. — Шернер подскочил к оперативной карте, которая висела на стене, с силой рванул матерчатые шторки, прикрывающие ее. — Вот! — ткнул пальцем в испещренную условными обозначениями бумагу. — Плоешти! Если русские прорвут фронт — удар по Плоешти само собой разумеющееся дело. Что мы там сможем им противопоставить? Несколько гарнизонов на нефтеочистительных заводах, да в общей сложности пару пехотных дивизий в ключевых пунктах нефтяного района. Все! Один удар — и русские перережут фактически последнюю нефтеносную артерию рейха.

Шернер медленно отошел к столу, сел. Начальник штаба стоял перед ним навытяжку.

— Да вы садитесь, — устало махнул рукой генерал. — Садитесь, садитесь, — повторил он и надолго задумался.

— Простите, господин генерал, — решившись, начальник штаба прервал затянувшуюся паузу. — Готовить приказ? — показал на пакет.

— Нет! — Шернер прихлопнул для большей убедительности ладонью по столу. — Я буду звонить фельдмаршалу Кейтелю. Я обязан доложить свои соображения на этот счет. Если Кейтель меня не поймет… — генерал некоторое время колебался и уже не таким уверенным тоном закончил: — Если не поймет или не захочет понять, я вынужден буду обратиться к фюреру.